Церковь почитает и вспоминает

Всякий раз, вспоминая древних мучеников, мы должны молиться им, чтобы по их молитвам Господь дал нам силы быть мужественными свидетелями о правде Божией. Контекст этого свидетельства может быть очень разным и сложным – это и сфера общественных отношений, и массмедиа, и социальные сети, и собственные семьи. И последнее иногда бывает сложнее, чем все остальное. Каждый родитель-христианин должен свидетельствовать перед детьми о правде Божией. А дети, получившие христианское воспитание, но которые живут в нерелигиозной или нехристианской семье, должны иметь способность свидетельствовать об этой правде перед своими родителями. Таким образом актуализируется великая идея мартирия (свидетельствования и мученичества. – Ред.) в наши дни. И она требует от нас сил и преданности Господу. Поэтому мы и создаем Божии храмы: когда мы молимся вместе, между нами стираются все границы и мы как один народ, как одна семья предстоим Богу – и это предстояние укрепляет нашу веру и дает силы для подлинного свидетельства о Христе современному миру.

Святитель Феофан Затворник. Мысли на каждый день года

( Гал. 4, 28-5, 10; Мк. 6, 54-7, 8). Господь укоряет фарисеев не за внешние, заведенные у них порядки и правила поведения, а за пристрастие к ним, за то, что они остановились на одном внешнем почитании Бога, не заботясь о том, что на сердце. Без внешнего нельзя. Самое высокое внутреннее требует внешнего как выражения и как облачения своего. На деле оно и не бывает никогда одно, а всегда в союзе с внешним; только в ложных теориях отделяют их. Но опять же очевидно, что одно внешнее - ничто; цена его от присутствия в нем внутреннего, так что коль скоро этого нет, то хоть и не будь. Между тем, мы падки на внешность и видимость, в которых воображается внутреннее и в которых оно принимает определенную форму до того, что исполнив внешнее мы остаемся покойны, не думая о том, бывает ли тут внутреннее или нет. А так как внутреннее труднее, чем внешнее, то очень натурально застрять на последнем, не простираясь к первому. Как же быть? Надо править собою, и иметь в виду внутреннее, всегда к нему напрягаться сквозь внешнее, и при внешнем считать дело делом только тогда, когда в нем внутреннее сочетается со внешним. Другого способа нет. Внимание к себе, трезвение и бодрствование - это единственные рычаги для поднятия дебелого и падкого на дольное естества нашего. Замечательно, у кого есть внутреннее, тот никогда внешнего не оставляет, хотя цены особенной ему не придает.(Лк. З, 19-22). Ирод - образ раздраженного самолюбия, от встревожения совести обличениями правды, чающего избавиться от этой неприятности насилием. Иоанн Предтеча - образ правды, гонимой самолюбием, когда оно обладает средствами к тому. Как ни умягчай правды снисхождением и оборотами речи, какие может изобретать нежность любви, не желающей наносить другому уязвление в сердце, лик правды предстанет перед очами совести, и там, внутри, подымает бурю обличения. Самость недальновидна и не может различить, что обличение не совне, а внутри, и всею своею силою восстает на внешнего обличителя. Заградив ему уста, она чает заглушить и внутренний голос. Не успевает, однако; не туда обращается забота. Надо совесть умиротворить; тогда, сколько ни будь внешних обличителей, мира внутреннего они не нарушат, а разве только углубят его, заставив собрать внутри успокоительные убеждения, -веру в распятого Господа, искренность покаяния и исповеди, и твердость решения не делать ничего против совести. Вот куда обратись, а Иоаннов всех не пересажать в темницы; ибо слово правды Божией всюду ходит по земле, и всякое из них для тебя Иоанн - обличитель.