Церковь почитает и вспоминает

Где сокровище ваше, там и сердце ваше... ( Лк. 12, 34). История жизни первых людей замечательно иллюстрирует эти слова Спасителя. После изгнания из рая их сердца стали принадлежать миру, где оказалось все их сокровище, где нужно было в поте лица трудиться, обеспечивая себе пропитание, где в братоубийственной вражде пролилась первая кровь, где стремительно стал распространяться грех как некая норма человеческого бытия, лишив само это бытие жизненной силы. И Богу было угодно Всемирным потопом смыть человеческий род с лица земли, ибо, разрушив заложенный Богом в природу человека нравственный закон, люди построили цивилизацию, несовместимую с жизнью. Вот что получилось из-за того, что сердца людей и их «сокровище» оказались в миру! Когда же сокровище было в раю, в общении с Богом, то и их сердца были там. И если Бог есть любовь ( 1 Ин. 4, 8), то и на сердце любовь. Если Бог – правда, то и в отношениях между людьми правда. Если Бог – мир, то мир и в душе, и вокруг. Где сокровище ваше, там и сердце ваше.

Святитель Феофан Затворник. Мысли на каждый день года

( Еф. 1, 16-23; Лк. 12, 32-40). "Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи". Надо быть готовым на всякий час: не знать когда придет Господь или для последнего суда, или для взятия тебя отсюда, что для тебя все одно. Смерть все решает; за нею итог жизни; и что стяжешь, тем и довольствуйся всю вечность. Доброе стяжал - блага участь твоя; злое - зла. Это так верно, как верно то, что ты существуешь. И решиться все это может сию минуту, - вот в эту самую, в которую ты читаешь эти строки, и затем - всему конец: наложится печать на твое бытие, которой никто уже снять не сможет. Есть о чем подумать!. . Но надивиться нельзя, как мало об этом думается. Что за тайна деется над нами! Все мы знаем, что вот-вот смерть, что избежать ее нельзя, а между тем совсем почти никто о ней не думает; а она придет внезапно и схватит. И то еще. . . когда даже схватывает смертная болезнь, все не думается, что конец пришел. Пусть решат это психологи с ученой стороны; с нравственной же нельзя не видеть здесь непонятного самопрельщения, чуждого только внимающим себе.