Церковь почитает и вспоминает

Мое детство связано с Васильевским островом в Ленинграде, особенно с храмом Смоленской иконы Божией Матери, где служил мой отец. Сюда мы приходили на службы, а после службы гуляли по кладбищу. Мы очень любили Смоленское кладбище – и храм, и кладбище, и все эти места. Только всегда с тяжелым чувством проходили мимо храма Воскресения – здесь было какое-то предприятие, мастерские, храм стоял обезглавленный, обезбоженный, как страшный символ того, что произошло с нашей Церковью, с нашим народом. И это так контрастировало с храмом Смоленской иконы Божией Матери, с потоком богомольцев, которые устремлялись к гробнице святой праведной и блаженной Ксении Петербургской! Словно два мира: безбожный, страшный мир, который пытался разрушить всякую веру и символом которого был этот поруганный храм, и буквально рядом – место паломничества, молитвы, свидетельство живой веры нашего народа, которая выражалась в том числе в почитании святой блаженной старицы Ксении Петербургской. Но прошли те времена, и думаю, после всего, что я вам сейчас рассказал, вы можете понять, с каким чувством я сегодня вошел под сень этого храма. Все картины прошлого, детства воскресли в моем сознании – тяжелое время безбожия, притеснений, гонений на Церковь, которых не знает младшее поколение, и даже среднее поколение его не застало, помнят только люди моего возраста. Помню, так называемый уполномоченный Совета по делам религий, чиновник, который был призван контролировать и ограничивать религиозную жизнь, пригласил меня для беседы – в то время я уже был ректором Ленинградской духовной академии. И говорит: «Вы тут неизвестно чем занимаетесь, но Вы не должны забывать: это город трех революций! Так что напрасно Вы свою жизнь со всем этим связали, лучше в институт пойдите». Вот такой был разговор, и это была только часть нашей жизни. А сейчас все до неузнаваемости изменилось, и я потому и вспоминаю, чтобы подчеркнуть, какой колоссальный контраст с тем, что мы видим сейчас. Из мертвых, духовно мертвых восстал наш народ, обратившись к Господу, и сегодня в этом обновленном храме мы совершили Божественную литургию.

Святитель Феофан Затворник. Мысли на каждый день года

( 1 Пет. 4, 12-5, 5; Мк. 12, 38-44). Вдовица положила в сокровищное хранилище (в кружку церковную) две лепты (полушки, примерно); а Господь сказал, что она положила больше всех, хотя другие клали тогда рублями и десятками рублей. Что же дало перевес ее лепте? Расположение, с каким сделано приношение. Видишь, какая разность доброделания бездушного, по обычаю, и доброделания с душою и сердцем? Не внешняя постановка дела даст ему цену, а внутреннее расположение. Оттого бывает, что дело выдающееся по всем отношениям никакой цены перед Богом не имеет, а дело незначительное по виду высокою ценою оценивается. Что отсюда следует, само собою видно. Но не вздумай кто небречь о внешнем, замышляя ограничиться одним внутренним. Вдовица та не получила бы одобрения, если бы сказала себе: имею желание положить и я, да что делать? Только и есть у меня что две лепты. Отдай их, сама не при чем останусь. Но как поимела желание, так и сделала, предав жизнь свою в руки Божии. И если бы не положила ничего, никто бы ее не осудил, ни люди, ни Бог. Но тогда она не явила бы и такого расположения, которое выделило ее из ряда других и сделало славною во всем христианском мире.