Церковь почитает и вспоминает

Сегодня мы вспоминаем святителя Ермогена, Патриарха Московского и всея Руси, оставившего совершенно особый след в истории Церкви нашей, нашего народа и нашей страны. Первосвятительский подвиг всегда связан с огромными трудностями и духовными вызовами, но подвиг святителя Ермогена был еще особым образом осложнен тем историческим временем, в котором он совершал свое служение. Это время было одним из немногих в истории нашего Отечества, когда враги, казалось бы, победили Русь. В самом деле, они находились в самом центре Руси, в граде Москве, и можно себе представить, какая тяжесть была на сердце святителя Ермогена, сколько горячих молитв он возносил ко Господу об избавлении России, страны нашей, от нашествия иноплеменных, от предательства; как он молился о воссоздании духовной силы Руси – здесь, в подвале Чудова монастыря, к сожалению, разрушенного и до сих пор не восстановленного, когда его пытались принудить к измене и посулами, и голодом, и холодом. Но ведь святитель оказался выше всех, кто склонял его к измене! Он оказался духовно сильнее всей этой вражьей силы, которая вошла в самое сердце нашей страны, – один старец-Патриарх, от которого зависело, будет существовать независимая страна, сумеет она сбросить с себя оковы оккупантов или добровольно подчинится иной власти. Оккупанты требовали от святителя, чтобы он обратился к русскому народу с соответствующим воззванием, но он понимал, что его слова могут произвести непоправимый, неисцеляемый разрыв в русском народе, а значит, такое ослабление страны, в результате которого она бы осталась на долгие годы под контролем иноземной и иноверной силы. И святитель Ермоген находит в себе, пожилом человеке, изможденном голодом и холодом, силы отвергнуть все предложения и предателей, и оккупантов, и тем самым старец-Патриарх спасает Россию.

Святитель Феофан Затворник. Мысли на каждый день года

( Дея. 16, 16-34; Ин. 9, 1-38). Спорит простота веры с лукавым неверием. Вера, пришедши к прозревавшему слепцу, просветила умные очи его, и он ясно видит истину. Смотрите, как у него все логично. Спрашивают его: ты что о Нем, даровавшем зрение, скажешь? "Это пророк", ответил он, то есть посланник Божий, облеченный силою чудодейственною. Непререкаемо верный вывод! Но образованность книжная не хочет видеть этой верности и ищет уклониться от последствий ее. А так как это не удавалось, то она обращается к некнижной простоте со своим внушением: "воздай славу Богу; мы знаем, что человек Тот грешник". Простота веры не умеет связать этих понятий - грешность и чудодейственность, и выражает это открыто: "грешник ли Он, не знаю, одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу". Что можно сказать против такого неведения? Но логика неверов упряма, и при всей очевидности не стыдится утверждать, что не знает откуда отверзший очи слепому. "Это и удивительно", говорит им здравая логика веры, "что вы не знаете откуда Он, а Он отверз мне очи. Но мы знаем, что грешников Бог не слушает; но кто чтит Бога и творит волю Его, того слушает. От века не слышано, чтобы кто отверз очи слепорожденному. Если бы Он не был от Бога, не мог бы творить ничего". Казалось бы, после этого ничего не оставалось, как преклониться перед силою такого заключения. Но книжная ученость терпеть не может здравой логики веры, и изгнала ее вон. . . Поди теперь, доказывай истину веры тем, у которых ум растлился от упорства в неверии. Неверы всех времен - люди одного покроя.